(no subject)

http://diana-ledi.livejournal.com/892756.html?thread=18715220#t18715220

Здесь происходит невозможно прекрасное!
(пардон опять за самоцитату, пардон)

Поверить в это невозможно!

- Просто у тебя мало опыта, - заметила Королева. – В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!

ЕЩЁ ОДИН РАССКАЗ РЭДРИКА ШУХАРТА

Накануне стоим это мы с ней в подвале уже вечером, остается только
баласт сбросить, и можно закатиться к телевизору на футбол, принять в организм
капельку-другую пива. Мы стоим просто так, стену подпираем, свое
отработали и уже некоторые держат наготове сигаретку, курить хочется дико, два часа не курили, а она все возится со своим добром: один шкаф загрузила, закрыла, теперь другой загружает, берет с дивана "пустышки", каждую со всех сторон осматривает и с кряхтеньем аккуратненько водворяет на полку.
Сколько уже времени она с этими "пустышками" бьется, и, по-моему, без
всякой пользы для человечества. На её месте я давным-давно бы уже плюнул
и чем-нибудь другим занялся за те же деньги.

В общем, бьется она с этими "пустышками" уже почти год. То на пол выставит, то по полкам растыкает, то вязаньем да шитьём наполнит, то каких-то веток туда насуёт.
Я до сих пор не понимаю толком, чего она от них добивается, да, честно говоря, и понять особенно не стремлюсь. Пусть она сначала сама поймет, сама разберется, вот тогда я её, может быть, послушаю.
Ничего она покуда не добилась, замучилась только вконец, серая какая-то стала, молчаливая, и глаза у неё сделались как у больного пса, даже слезятся. Будь на её месте кто еще, напоил бы я его как лошадь, и была бы она у меня через неделю как новенькая, уши торчком, хвост пистолетом. Только вот ей это лекарство
не подходит, не стоит и предлагать, не та порода.
Стоим, значит, мы с ней на кухне, смотрю я на неё, какой она стала,
как у неё глаза запали, и жалко мне её стало, сам не знаю как. И тогда я
решился. То есть даже не сам я решился, а словно меня кто-то за язык
потянул.
- Слушай, - говорю.
А она как раз стоит, держит на весу последнюю "пустышку", и с таким
видом, словно так бы в нее и влезла.
- Слушай, - говорю, - А если бы у тебя была ещё одна "пустышка", только зелёная, а?
- Зелёная "пустышка"? - переспрашивает она и брови сдвигает, будто я с
ней по-тарабарски заговорил.
- Ну да, - говорю. - Эта твоя корзина или интерьерный ящик, как ее...
объект семьдесят семь-бэ. Только зелёная и длинная.

Вижу, начало до неё доходить. Подняла она на меня глаза, прищурилась, и
появился у неё там, за собачьей слезой, какой-то проблеск разума, как она
сама обожает выражаться.
- Постой, - говорит она. - Зелёная? Вот такая же штука, только зелёная и длинная?
- Ну да.
- Где?

Вылечилась. Уши торчком, хвост пистолетом.
- Пойдем, - говорю, - покурим.
Она живо сунула последний ящик в шкаф, последнюю корзину под стол приткнула, прихлопнула дверцу, и пошли мы с ней в курилку.
Гляжу - ну просто ожила, снова стала как струна, аж звенит вся, и по лестнице скачет через четыре ступеньки, закурить человеку не дает. В общем, все я ей рассказал: и какая она, и где лежит, и как к ней лучше всего подобраться. Она посмотрела на меня, и, ясное дело, сразу все про меня поняла, да и чего здесь было не понять!..

- Ай да ты! - говорит она, а сама улыбается. - Ну что же, надо идти. Давай прямо завтра утром, в десять, благословясь выйдем. Давай?
- Давай. - говорю.

( Read more... )