(no subject)
Jul. 30th, 2010 09:26 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
ledi_diana- Здесь красивая местность... - сказал наш драйвер и зловеще взглянул в зеркало заднего вида.
Я вжалась в сидение. Руки мои взлетели к сердцу - прикрыть...
Как будто это могло меня спасти, когда вдруг прозвучало бы:
- Я Угол восьмой. Ты Треугольник пятый?..
- Что с вами? Сердце? - испуганно спросил драйвер.
Его испуг был объясним.
Когда-то мы с ним уже ехали по этой дороге. Тогда вдруг, почти без причин, моё сердце решило прекратить работу, лёгкие отказались принимать воздух, сам воздух мгновенно стал ватой, я что-то пробормотала, кажется: "Держите меня ..." - и стала уплывать.
Улетать.
Отключаться.
Была ночь. Меня увозили от событий, которые считала я тогда главным полднем своей жизни - основной удачей, сделанной своими руками. Ногами. Языком своим болтливым - когда нужно - и молчащим, когда требуется, языком.
И сердцем...
Причин для сбоя работы сердца, повторяю, не было - если не считать пяти суток без сна и почти без еды. Вместо этого предлагался драйв страшного нервного напряжения, в котором я, признаюсь, купалась, ела его и пила, пока меня не догонял кто-то из близких или же друзей, усаживал насильно или даже укладывал, заставлял что-то всё же пожевать пищи и похлебать кофе, придерживал, пока жую я, вкуса не замечая - чтоб не сорвалась с места вновь, и не взлетела в очередной полёт драйва.
... В салоне было двое, кроме драйвера, или же трое, со мной считая, но я оставалась единицей спорной, поскольку то ли была ещё, то ли уже меня не было...
... меня спасли тогда. Мне кричали:
- Дыши!..
(а я забывала дышать)
- Её просто нужно накормить!
(и это помогло мне, как ни странно, хотя - где сердце, а где желудок? где связь?)
Потом с трудом я вспоминала эту дорогу. Так, взгляд в окно, когда находились силы для поднятия век - а за окном неслись огромные деревья и не было привычных сёл.
Дороги у нас такие, они идут сквозь сёла. Бывает, что долго едешь по трассе, как по одному большому селу.
Ты едешь мимо беленых хат или кирпичных домов, заборов крашеных, или же каменных заборов - иногда они настолько вплотную подступают к дорогам, что даже если ночь, и темны окна домов этих и хат - ты всё же чувствуешь присутствие людей. Ухоженные палисадники тебе подскажут, что люди были здесь совсем недавно, и скамейки перед заборами теплы ещё от задов бабушек, присевших вечерком с целью как бы отведать семечек и посоветоваться с соседками о темах повышения коровьих удоев и причинах ранней всхожести поздних огурцов - а на деле цель проще и вместе с тем сложнее. Святая цель всех бабушек, городских ли, сельских - обсудить проходящих и проезжающих. Осудить ли поджатием старческих губ, или поощрить кивком аккуратно причёсанных и забраных в платочки седых голов - пока зять, могучий комбайнёр, не выйдет из хаты, и не склонится над бабушкой:
- Ма, ви думаєте спати?..
- Ой, загулялась! - вскинет аккуратную голову бабушка. - Піду я, Петровна. Добраніч.
И хитро похихикает, идя за зятем к дому.
Или к хате.
А тебе, мчащемуся ночью сквозь спящие сёла, покажется, что стоит остановить автомобиль и выйти - так сразу услышишь ты храп комбайнёрский мощный, идущий из-за окон стремительным домкратом, или же тихое бабушкино сопенье.
Тогда спокойно тебе ехать туда, где ночь тиха украинская, прозрачно небо, звёзды блещут, своей дремоты превозмочь не может воздух...
Ничего подобного не приносило мне воспоминание о дороге, на которой случился сердца сбой - а приносили кадры взгляда из-под слабых век.
- деревья, арками завесившие дорогу.
- лес вдоль дороги, или же поле.
- однако поле, настолько смутно предполагаемое за мощными деревьями лесополос, что непонятно - ли есть оно, это поле, то ли там кроется что-то совсем другое, возможно даже очень страшное - например, смиренное кладбИще...
- и кадр последний, перед опусканием тяжёлых век - ночная птица, низко и тяжело пересекающая трассу...
- Здесь красивая местность... - сказал наш драйвер и зловеще взглянул в зеркало заднего вида.
Я вжалась в сидение. Руки мои взлетели к сердцу - прикрыть...
Как будто это могло меня спасти, когда вдруг прозвучало бы:
- Я Угол восьмой. Ты Треугольник пятый?..
- Что с вами? Сердце? - вместо этого спросил испуганно драйвер.
- Нет, всё в порядке. - настороженно и опасливо я посмотрела я на него. - Почему ты спросил?
- А вы за сердце ухватились. Вы мне это бросьте! Здесь нет поблизости аптек. - ответил драйвер и посмотрел в окно на лесополосу, плывущую за окном.
Лесополоса согласно шумнула ветром в кронах деревьев, смыкающихся ветвями в арке над дорогой. Как будто согласилась - да уж, какие тут аптеки?
Я вздохнула.
... - Здесь красивая местность. - говорили они друг другу, поднимаясь из земли.
На землю они падали медленно, тихо валились, ухватившись руками за сердце. Иногда их успевали подхватывать присутствующие. Но присутствующие не проявляли особой заботы о телах, поскольку человеческое тело начинало проявлять отменную регенерацию после того, как люди становились Квадратами, Восьмиугольниками, Углами и Точками.
Тебя убили пулей - и вот ты снова дышишь.
Ты был астматиком до этой странной геометрии? И вот ты излечился.
У тебя были дети? Любимая?
Тебе они стали безразличны.
Имелся друг? Сейчас тебя он может интересовать только как объект для внедрения таких же как ты Пятиугольников, Квадратов, Линий...
... томящихся в отсеках звездолёта, нарезающего круги вокруг Земли.
Припёршегося с понятной целью завоевания Земли - без выстрела или скандала, спокойно и тихо.
Я бы сказала - привычно.
Остроумная идея, кстати. Что-то очень близкое к бессмертию. Плюс постоянная смена ощущений.
А всё дело в считывании личности. Считали личность перед смертью - и вот томишься ты уже в специальной коробочке, рядом с такими же как ты, считанными ранее.
Куда тебя всунут опять? Тело ведь умерло.
А тебе уже неважно. Потому что когда вас таких, считанных с бренных тел, соберётся много, числом под миллиарды - тогда набъют коробочками с личностями автоматический звездолёт, и отправят его на поиски подходящей планеты. И неважно, кто на ней живёт - хоть динозавры, хоть червяки, лишь бы живое было!
Тогда сбросит звездолёт автоматический зонд, на который обязательно наткнётся какая-то пробегающая мимо живая душа. Щелкнет что-то в Мироздании, и выскочит из зонда невидимая личность разведчика - и тут же вселится в червяка ли, в динозавра - или кто там живёт, на этой очередной планете, совсем неважно это для личности, кем только не бывшей в своей бесконечно длинной жизни, давно забывшей личности о том, какой была она изначально, что покрывало кожу, чешуя или перья, были у неё руки или же щупальца, чем жила она до того, как стать пришельцем...
И начнёт новая старая личность искать следующих живых и внедрять в их тела остальных пришельцев, истомлённых долгим ожиданием в бесконечном своём полёте...
И начнётся прекрасное - триумф технологий, наработанных прежними, уже пройденными цивилизациями, и никаких болезней, поскольку ведь регенерация, и войн не будет - потому что более всего пришельцы ценили жизнь аборигена.
Рецепиента.
Ещё бы им не ценить, когда звездолёт набит под завязку родными и близкими покойных, вплоть до троюродных прабабушек - самими давно покойными, но всё же не совсем. Ждут и томятся почти бессмертные. А если тел на всех не хватит - опять лететь им в бесконечный свой полёт?
Нееееет... Никаких войн. Жизнь - превыше всего, человека ли, или же динозавра!
Инженер крякнул.
- А-а, закряхтел... Разгадка-то лежит на поверхности... Предположим, ты
выдумал эту штуку... из самых гуманных побуждений, чтобы победить смерть. До
что дальше? Стариков и безнадежно больных начинают спасать. Прячут их
сознание в этот аппаратик, чтобы найти когда-нибудь потом свободное тело.
Например, тело преступника. Можно у сумасшедшего сменить личность на
здоровую, понимаешь? Но что будет дальше?
- Дальше начнутся неприятности, - подхватил Вячеслав Борисович. -
Преступников и сумасшедших мало. И вообще это не метод.
- А! Понимаешь теперь? Поколения два-три они могли изворачиваться.
Возможно, создали касту бессмертных властителей, которые веками кочевали из
одного тела в другое. Возможно, что-то иное, однако долго это не могло
тянуться, так как...
- ... круг посвященных расширялся, и на планете нарастал запас
бессмертных сознаний?
- Невыносимая обстановка - друзья, родные, лучшие умы планеты томились
в "вишнях"...
- И они двинулись в Космос за телами!
- Как испанские колонисты за рабами в Африку.
- Стройная картина, - сказал Вячеслав Борисович. - Вот что еще - как
быть с моральными запретами? Вселить своего старшего родственника в
инопланетянина... Похуже, чем в крысу или в гиену! По-моему, это
непреодолимый запрет...
- А, мораль? - сказал Благоволин. - Мораль всегда отвечает потребностям
общества.
- Пожалуй, так... Это могло пройти постепенно. Нашли на ближних
планетах себе подобных, потом привыкли...
- Ну вот и договорились. Практические выводы ясны?
- Пока нет, - сказал Портнов.
- Ну боже мой! Даже хамы-работорговцы пытались беречь свое "черное
дерево", поскольку живой раб приносил доход, а мертвый - одни убытки. Если
наша гипотеза верна, то "зелененькие" должны прямо трястись над каждым
телом. Для них потеря одного раба не исчисляется в пиастрах. Каждый человек,
убитый при вторжении...
- Ага! Соответствует одной собственной жизни! - вскрикнул Портнов. -
То-то они обходятся без кровопролития - им нужны тела для "вишен"!
- И дальше будут стараться в том же духе. Убивать - не-ет, это для
другой психологии... - сказал Митя. - Если у тебя в чемодане томятся твои
родители, бабушки и прапрадедушки, ты поневоле будешь любить и лелеять
такого парня, как я.
- Не тебя, - сказал Портнов. - Твою бренную оболочку.
... На Земле около зонда первым оказался заяц.
Суть зонда называлась Посредником, но заяц этого не мог знать.
Заяц, шальной и любопытный, просто заметил объект, упавший из небес - и прискакал обнюхать - а что там? Вдруг морковка?
Морковки не было, а был Девятиугольник Двести восемьдесят один. У Девятиугольника вдруг оказались длинные уши, быстрые лапы, голодный при отсутствии морковки желудок. Как уж он умудрился далее воспользоваться Посредником - история умалчивает. Но известно, что следующим был дог, прогуливающийся в лесополосе вместе со своей хозяйкой. Дог пошёл на зайца, заяц довёл пса до Посредника, сдулал кульбит над...
Дог упал почти замертво, но тут же поднялся, отряхнулся и подозвал хозяйку.
И понеслось.
Вскоре маленький земной городок был охвачен пришельцами.
Пришельцы действовали грамотно, практически по Ленину, в каждого встречного-поперечного личности запускать не торопились, а первым делом захватывали милицию, вокзал, автобусную станцию, почту и телеграф.
Им полдня хватило на эту работу - и городок оказался отрезанным от цивилизации.
Автобусы не ходят, автомобили не выпускает пост ГАИ, почта и телеграф передают то, что сочтут нужным.
Зачем нужен был маленький городок? Что там такого важного присутствовало, кроме пыли, лесополос и каких-то элеваторов или же маленьких заводиков?
Телескоп!
Телескоп как наводчик для звездолёта - и для приземления, конечно. А уж потом кто бы остановил проникновение? Кто бы смог распознать пришельцев среди прочих, пока ещё обычных людей?
Пришельцы сохраняли память реципиента, видите ли - а вместе с этим все привычки и стиль жизни.
Даже чувство юмора и твёрдость характера сохранялась. Оттого и избирательным было помещение залётных личностей в человеческие тела.
Чем выше пост, чин, интеллект и гражданская значимость землянина - тем более высоким был гость залётный к его душе.
Ранг и чин залётных - количество углов и номер.
Ясно что Девятиугольник стоит гораздо ниже в иерархии, нежели Квадрат. А Треугольник Двести будет подчинённым у такого же Треугольника, но с нумером Первым.
А самые серьёзные и важные шишки - Линии и Точки.
Очень удобно, кстати. Давно забыты прежние свои пришельческие имена - да и были ли они? - и не надо привыкать, перестраиваясь из какого-то Крржчпыха из Магелланового облака на дядю Васю из Цурюпинска.
А геометрия - она везде присутствует.
Даже в Магеллановом облаке.
- Какой у вас вид на самом деле?
Он сказал:
- Тебе будет непонятно. Нет "на самом деле".
Я пожал плечами и спросил:
- Как вас зовут?
- Квадрат сто три. Такие имена у Десантников. "Квадрат" - я Десантник
четвертого разряда. "Сто три" - мой номер в разряде. Квадрат сто три.
- А настоящего имени у вас нет?
- Мы служим Пути. Наша работа - готовить плацдарм для больших кораблей.
Они приходят - мы уходим. Пятьсот - семьсот тел, которые мы временно
занимаем, освобождаются, и их берут переселенцы. Мы уходим дальше,
высаживаемся на другой планете, с иными языками, на которых нельзя
произнести имени, свойственного предыдущей планете...
- Погодите, - сказал я. - У вас что, нет своего языка? Есть? А как вас
звать на вашем языке?
- Квадрат сто три. Объясняю тебе: я - Десантник. Мы не носим настоящих
имен.
- Погодите... На своей планете тоже?
Он хрипло рассмеялся.
- Когда наступит ночь, посмотри вверх. Выбери любую звезду и скажи нам:
"Это ваше солнце!" Мы ответим: "Может быть".
Я почему-то кивнул, хотя и не понял его слов. Потом все-таки
переспросил, почему любая звезда может оказаться их солнцем.
- Мы не знаем, откуда начался Путь, - ответил он.
- Не знаете? Как это может быть?
- Космос огромен. Путь начался, когда звезды еще были иными. Путь велит
нам смотреть вперед.
Геометрически обозначенные пришельцы внедрялись в людей непосредственно посредством Посредника.
(тавтологическая непосредственность опосредствовано сознательна - прим.авт.)
Дёрг за ниточку - и бывший дядя Вася хватался двумя руками за сердце и начинал медленно валиться на траву.
Окружающие спокойно наблюдали.
Потом упавший поднимался, отряхивался деловито и произносил:
- Здесь красивая местность.
Такой пароль придумали пришельцы.
... Тьфу!
Не пришельцы!
Какие пришельцы, что это я совсем...
Александр Мирер придумал, фантастический писатель, в "Главном полдне" своём.
И так он ловко всё придумал и подал, что я, закрыв книгу, долго сидела в задумчивости.
И даже потрясении.
Тогда мне было лет двенадцать. Столько, сколько имелось в наличии у миреровских героев, чьим главным полднем стали события в маленьком городке под телескопом.
Я книгу дочитала, сидя за пианино - помню. Я тогда читала, сидя за открытым пианино, чтобы как только мама входит - я Бах! - по клавишам, и будто музицирую. Будто этюды разбираю. А под этюдами на пюпитре книга.
Пюпитр большой был и широкий. Я специально ставила его на пианино. Маме говорила, что он облегчает видение нот.
Он облегчал. Ещё как облегчал! На него помещались сразу три книги - большая с любимыми пьесами, чтобы я могла время от времени поигрывать, белый шум создавая. Далее - тонкая и высокая с ненавистными этюдами, а под этими нотными - маленький "Главный полдень".
Ну, мама делала вид, что мне верит.
На самом деле она же мне "Полдень" и подсунула. Мама всегда мне подсовывала интересные книги.
Вот что я не успела спросить у мамы - предполагала ли она, в какую длинную игру выльется миреровский "Главный полдень"?
Я покосилась в окно, прислушалась, как мама во дворе разговаривает с соседкой.
Представила я, что соседка на самом деле уже пришелец. Человек с внедрённым в его голову Десантником - так называли себя пришельцы.
А что? Похоже. Соседка вредная была, и смеялась резко и громко, как Десантники смеялись в "Полдне".
А если она сейчас поднесёт к маме Малый Посредник и дёрнет за ниточку? - ужаснулась я.
Мама станет тоже Десантником, и перестанет замечать меня и брата. Совсем прекратит быть мамой, а начнёт готовить плацдарм для захвата Земли инопланетным разумом.
Ужас просто. Я не могла играть этюды в этот момент. И решила перечитать - для успокоения - страницы, когда Десантники, напуганные страшной эйч-бамб, которую им обещало пожаловать правительство, удирают.
Мне очень нравились эти страницы. Там была паника и крики. С одной стороны. Где людей, освобождённых от личностей инопланетных, отволакивали в сторону и бросали лицом к земле.
А с другой стороны там стояли спокойные очереди таких же людей, но ещё под влиянием пришельцев. Очередь быстро двигалась, люди снова хватались за сердце, падали - но уже не вставали спокойно и "Тут красивая местность" не говорили. А растерянно оглядывались по сторонам, не понимая, что это было с ними утром - и где они вдруг оказались вечером?
Всё, случившееся в "Полдне" произошло ведь за один день. Утром прилетели - вечером улетели.
И ещё - люди не помнили, что они делали после подсадки к ним в головы личностей пришельцев. Торопился ты утром на работу или на рынок - и вдруг уже вечер, и волокут тебя куда-то, швыряют на землю. Обидно, конечно. Оттого и шум был с паникой.
А ещё - витала в воздухе сладкая в своей жути неопределённость...
Хлопнула дверь, я быстро швырнула сверху "Полдня" этюды Черни - и ударила по клавишам. Вошёл брат, не мама, и только он раскрыл рот, чтобы язвительно предложить мне продолжать читать (как будто сам так не читал, установив пюпитр перед баяном), как я брякнула:
- Здесь красивая местность!
Брат рот закрыл и удивился.
Потом бесцеремонно залез под Черни и вытащил "Полдень".
Брат читал быстро. Через час я вошла к нему в комнату, он поднял голову, оторвавшись от страниц, мигнул затуманенными глазами и произнёс:
- Здесь красивая местность!
Так началась игра.
Мы были в ней почему-то пришельцами. Мы дрались за право называться Треугольником и высшим оскорблением звучало:
- Ты... Девятиугольник Двести восемьдесят один!
Двое других братьев, и мои подруги - все мы были Квадратами, как минимум.
Старший брат всё претендовал на звание Линии - мы брата старшего уважали, но не настолько же! Эк он замахнулся! Но позволяли быть его Углом.
Первым. На меньшее он не соглашался.
Мы были почему-то пришельцами, хотя настоящие герои книги - они же были человеческими мальчишками. Такими как мы - просто очень наблюдательными. И ещё они умели стрелять. Именно это умение помогло им разрушить антенну телескопа.
Тут дело вот в чём - пришельцам оказалась непруха на Земле. Совершенно неожиданно выяснилось, что в детей и подростков просто невозможно подсадить личность Десантника.
Подносят к мальчишке Посредник, дёргают за ниточку - а ничего!
Ну, станет плохо пацану, ну, упадёт он в обморок, потом придёт в себя, и снова он человеческий мальчишка.
Потом вообще эти сообразительные пацаны научились извлекать из людей личности Десантников, когда украли один из Посредников.
Так планету и спасли...
Герои...
Но мы были Квадратами, Треугольниками, и даже Углами, и здоровались друг с другом так:
- Здесь красивая местность...
и от сладкого ужаса замирали наши сердца.
Сейчас я понимаю, что ужаса могло не быть. Не было в книге ужаса. Откуда ужас?
Абсолютная забота пришельцев о бренных оболочках. Гуманность и ещё раз гуманность!
Лекарство от рака, новые технологии. Забыты войны. Можно и даже нужно размножаться - гормоны-то никто не отменял!
И - процветание...
Прекрасной стала бы Земля.
Вот только людей на ней бы не осталось. Не стало бы Алёшки и Стёпки, любимца городка Феди-гитариста, учителя по стрельбе Сурена не стало бы, а были бы все - сплошная геометрия.
Квадраты.
Углы.
Девятиугольники.
... давно умерла мама, а я так и не успела спросить - знала ли она, в какую длинную игру выльется тот "Главный полдень", который она когда-то мне подсунула.
чтобы я читала его, поставив на пюпитр.
Так много лет промчалось от того пюпитра - протекло, пролетело, проскакало, прошумело деревьями за окном автомобиля, птицами, пересекающими мою трассу, проложенную на этой местности...
... и нет давно сладкого детского ужаса, всплывающего при осознании - дядя Вася - Квадрат Сто Семь? Учитель любимый - Угол Двести? Мама?..
... но осталась чёткая уверенность, выросшая из давней миреровской недосказанности.
Пришельцы улетали, да. Но они собирались оставить резидентов.
Они не могли их не оставить в этой местности. Слишком редки такие планеты, считали пришельцы. И, кроме миллиардов людей, здесь существует ещё масса живых. Пусть зайцы, червяки и птицы - пусть, лишь бы живые. Потому что если томишься ты в отсеках звездолёта годами и тысячелетиями, тебе становится уже всё равно - кем ты выйдешь наружу, для новой своей, очередной бесконечной жизни.
Всё дальше уплывает пюпитр, стоящий на пианино. И я уже с трудом вспоминаю мамин голос. Я даже разучилась играть на пианино. И книги для чтения не подсовываю своим детям, этот этап уже тоже далеко. Да что там - даже дорога, увозящая меня от того события, которое считала я главным полднем своей жизни - она уже тоже уплыла и растворилась в переполненной событиями и полднями жизни моей.
Но я всё думаю о резидентах. Они остались и живут здесь. Они изображают своих реципиентов - память, привычки и гражданский статус сохранены ведь.
Резиденты учатся, женятся, строят карьеру - и всю короткую человеческую жизнь ждут они сигнала.
Они не поднимают головы к небу - прекрасно знают резиденты, что не увидят хорошо замаскированный корабль, который должен когда-нибудь вернуться. Он не может не вернуться, знают они. Чем дольше живут они на этой планете - тем более уверены они, что лучше этой планеты нет.
И если вдруг когда-нибудь в разговоре, услышит резидент от незнакомого, или давно знакомого собеседника:
- Здесь красивая местность! - возможно, он не сможет даже сразу ответить.
А сначала он заплачет. От понимания, что дождался - а может, от осознания того, что всё. Пора улетать.
Путь зовёт.
Но человечность заразна. И если ты долго проживёшь в теле землянина, на местности этой Земли - научишься ты плакать, и смеяться научишься. И даже, возможно, сумеешь полюбить...
Далеко уплыл пюпитр, давно я не считаю главные полдни. Я знаю, что главный полдень моей жизни впереди. Он случится в дороге, знаю я. И это будет последняя дорога моей жизни, уносящая меня от Земли в Путь. Путь велит нам смотреть вперёд, но разве сможем мы не оглянуться? Мы, жившие здесь?
И сможем ли не заплакать?
Не улыбнуться, вспомнив пюпитр, деревья в арке над дорогой, села и даже комбайнёров стремительные домкраты - и птицу, тяжело и низко, пересекающую трассу...
Не сможем.
Потому что здесь действительно красивая местность.
Я вжалась в сидение. Руки мои взлетели к сердцу - прикрыть...
Как будто это могло меня спасти, когда вдруг прозвучало бы:
- Я Угол восьмой. Ты Треугольник пятый?..
- Что с вами? Сердце? - испуганно спросил драйвер.
Его испуг был объясним.
Когда-то мы с ним уже ехали по этой дороге. Тогда вдруг, почти без причин, моё сердце решило прекратить работу, лёгкие отказались принимать воздух, сам воздух мгновенно стал ватой, я что-то пробормотала, кажется: "Держите меня ..." - и стала уплывать.
Улетать.
Отключаться.
Была ночь. Меня увозили от событий, которые считала я тогда главным полднем своей жизни - основной удачей, сделанной своими руками. Ногами. Языком своим болтливым - когда нужно - и молчащим, когда требуется, языком.
И сердцем...
Причин для сбоя работы сердца, повторяю, не было - если не считать пяти суток без сна и почти без еды. Вместо этого предлагался драйв страшного нервного напряжения, в котором я, признаюсь, купалась, ела его и пила, пока меня не догонял кто-то из близких или же друзей, усаживал насильно или даже укладывал, заставлял что-то всё же пожевать пищи и похлебать кофе, придерживал, пока жую я, вкуса не замечая - чтоб не сорвалась с места вновь, и не взлетела в очередной полёт драйва.
... В салоне было двое, кроме драйвера, или же трое, со мной считая, но я оставалась единицей спорной, поскольку то ли была ещё, то ли уже меня не было...
... меня спасли тогда. Мне кричали:
- Дыши!..
(а я забывала дышать)
- Её просто нужно накормить!
(и это помогло мне, как ни странно, хотя - где сердце, а где желудок? где связь?)
Потом с трудом я вспоминала эту дорогу. Так, взгляд в окно, когда находились силы для поднятия век - а за окном неслись огромные деревья и не было привычных сёл.
Дороги у нас такие, они идут сквозь сёла. Бывает, что долго едешь по трассе, как по одному большому селу.
Ты едешь мимо беленых хат или кирпичных домов, заборов крашеных, или же каменных заборов - иногда они настолько вплотную подступают к дорогам, что даже если ночь, и темны окна домов этих и хат - ты всё же чувствуешь присутствие людей. Ухоженные палисадники тебе подскажут, что люди были здесь совсем недавно, и скамейки перед заборами теплы ещё от задов бабушек, присевших вечерком с целью как бы отведать семечек и посоветоваться с соседками о темах повышения коровьих удоев и причинах ранней всхожести поздних огурцов - а на деле цель проще и вместе с тем сложнее. Святая цель всех бабушек, городских ли, сельских - обсудить проходящих и проезжающих. Осудить ли поджатием старческих губ, или поощрить кивком аккуратно причёсанных и забраных в платочки седых голов - пока зять, могучий комбайнёр, не выйдет из хаты, и не склонится над бабушкой:
- Ма, ви думаєте спати?..
- Ой, загулялась! - вскинет аккуратную голову бабушка. - Піду я, Петровна. Добраніч.
И хитро похихикает, идя за зятем к дому.
Или к хате.
А тебе, мчащемуся ночью сквозь спящие сёла, покажется, что стоит остановить автомобиль и выйти - так сразу услышишь ты храп комбайнёрский мощный, идущий из-за окон стремительным домкратом, или же тихое бабушкино сопенье.
Тогда спокойно тебе ехать туда, где ночь тиха украинская, прозрачно небо, звёзды блещут, своей дремоты превозмочь не может воздух...
Ничего подобного не приносило мне воспоминание о дороге, на которой случился сердца сбой - а приносили кадры взгляда из-под слабых век.
- деревья, арками завесившие дорогу.
- лес вдоль дороги, или же поле.
- однако поле, настолько смутно предполагаемое за мощными деревьями лесополос, что непонятно - ли есть оно, это поле, то ли там кроется что-то совсем другое, возможно даже очень страшное - например, смиренное кладбИще...
- и кадр последний, перед опусканием тяжёлых век - ночная птица, низко и тяжело пересекающая трассу...
- Здесь красивая местность... - сказал наш драйвер и зловеще взглянул в зеркало заднего вида.
Я вжалась в сидение. Руки мои взлетели к сердцу - прикрыть...
Как будто это могло меня спасти, когда вдруг прозвучало бы:
- Я Угол восьмой. Ты Треугольник пятый?..
- Что с вами? Сердце? - вместо этого спросил испуганно драйвер.
- Нет, всё в порядке. - настороженно и опасливо я посмотрела я на него. - Почему ты спросил?
- А вы за сердце ухватились. Вы мне это бросьте! Здесь нет поблизости аптек. - ответил драйвер и посмотрел в окно на лесополосу, плывущую за окном.
Лесополоса согласно шумнула ветром в кронах деревьев, смыкающихся ветвями в арке над дорогой. Как будто согласилась - да уж, какие тут аптеки?
Я вздохнула.
... - Здесь красивая местность. - говорили они друг другу, поднимаясь из земли.
На землю они падали медленно, тихо валились, ухватившись руками за сердце. Иногда их успевали подхватывать присутствующие. Но присутствующие не проявляли особой заботы о телах, поскольку человеческое тело начинало проявлять отменную регенерацию после того, как люди становились Квадратами, Восьмиугольниками, Углами и Точками.
Тебя убили пулей - и вот ты снова дышишь.
Ты был астматиком до этой странной геометрии? И вот ты излечился.
У тебя были дети? Любимая?
Тебе они стали безразличны.
Имелся друг? Сейчас тебя он может интересовать только как объект для внедрения таких же как ты Пятиугольников, Квадратов, Линий...
... томящихся в отсеках звездолёта, нарезающего круги вокруг Земли.
Припёршегося с понятной целью завоевания Земли - без выстрела или скандала, спокойно и тихо.
Я бы сказала - привычно.
Остроумная идея, кстати. Что-то очень близкое к бессмертию. Плюс постоянная смена ощущений.
А всё дело в считывании личности. Считали личность перед смертью - и вот томишься ты уже в специальной коробочке, рядом с такими же как ты, считанными ранее.
Куда тебя всунут опять? Тело ведь умерло.
А тебе уже неважно. Потому что когда вас таких, считанных с бренных тел, соберётся много, числом под миллиарды - тогда набъют коробочками с личностями автоматический звездолёт, и отправят его на поиски подходящей планеты. И неважно, кто на ней живёт - хоть динозавры, хоть червяки, лишь бы живое было!
Тогда сбросит звездолёт автоматический зонд, на который обязательно наткнётся какая-то пробегающая мимо живая душа. Щелкнет что-то в Мироздании, и выскочит из зонда невидимая личность разведчика - и тут же вселится в червяка ли, в динозавра - или кто там живёт, на этой очередной планете, совсем неважно это для личности, кем только не бывшей в своей бесконечно длинной жизни, давно забывшей личности о том, какой была она изначально, что покрывало кожу, чешуя или перья, были у неё руки или же щупальца, чем жила она до того, как стать пришельцем...
И начнёт новая старая личность искать следующих живых и внедрять в их тела остальных пришельцев, истомлённых долгим ожиданием в бесконечном своём полёте...
И начнётся прекрасное - триумф технологий, наработанных прежними, уже пройденными цивилизациями, и никаких болезней, поскольку ведь регенерация, и войн не будет - потому что более всего пришельцы ценили жизнь аборигена.
Рецепиента.
Ещё бы им не ценить, когда звездолёт набит под завязку родными и близкими покойных, вплоть до троюродных прабабушек - самими давно покойными, но всё же не совсем. Ждут и томятся почти бессмертные. А если тел на всех не хватит - опять лететь им в бесконечный свой полёт?
Нееееет... Никаких войн. Жизнь - превыше всего, человека ли, или же динозавра!
Инженер крякнул.
- А-а, закряхтел... Разгадка-то лежит на поверхности... Предположим, ты
выдумал эту штуку... из самых гуманных побуждений, чтобы победить смерть. До
что дальше? Стариков и безнадежно больных начинают спасать. Прячут их
сознание в этот аппаратик, чтобы найти когда-нибудь потом свободное тело.
Например, тело преступника. Можно у сумасшедшего сменить личность на
здоровую, понимаешь? Но что будет дальше?
- Дальше начнутся неприятности, - подхватил Вячеслав Борисович. -
Преступников и сумасшедших мало. И вообще это не метод.
- А! Понимаешь теперь? Поколения два-три они могли изворачиваться.
Возможно, создали касту бессмертных властителей, которые веками кочевали из
одного тела в другое. Возможно, что-то иное, однако долго это не могло
тянуться, так как...
- ... круг посвященных расширялся, и на планете нарастал запас
бессмертных сознаний?
- Невыносимая обстановка - друзья, родные, лучшие умы планеты томились
в "вишнях"...
- И они двинулись в Космос за телами!
- Как испанские колонисты за рабами в Африку.
- Стройная картина, - сказал Вячеслав Борисович. - Вот что еще - как
быть с моральными запретами? Вселить своего старшего родственника в
инопланетянина... Похуже, чем в крысу или в гиену! По-моему, это
непреодолимый запрет...
- А, мораль? - сказал Благоволин. - Мораль всегда отвечает потребностям
общества.
- Пожалуй, так... Это могло пройти постепенно. Нашли на ближних
планетах себе подобных, потом привыкли...
- Ну вот и договорились. Практические выводы ясны?
- Пока нет, - сказал Портнов.
- Ну боже мой! Даже хамы-работорговцы пытались беречь свое "черное
дерево", поскольку живой раб приносил доход, а мертвый - одни убытки. Если
наша гипотеза верна, то "зелененькие" должны прямо трястись над каждым
телом. Для них потеря одного раба не исчисляется в пиастрах. Каждый человек,
убитый при вторжении...
- Ага! Соответствует одной собственной жизни! - вскрикнул Портнов. -
То-то они обходятся без кровопролития - им нужны тела для "вишен"!
- И дальше будут стараться в том же духе. Убивать - не-ет, это для
другой психологии... - сказал Митя. - Если у тебя в чемодане томятся твои
родители, бабушки и прапрадедушки, ты поневоле будешь любить и лелеять
такого парня, как я.
- Не тебя, - сказал Портнов. - Твою бренную оболочку.
... На Земле около зонда первым оказался заяц.
Суть зонда называлась Посредником, но заяц этого не мог знать.
Заяц, шальной и любопытный, просто заметил объект, упавший из небес - и прискакал обнюхать - а что там? Вдруг морковка?
Морковки не было, а был Девятиугольник Двести восемьдесят один. У Девятиугольника вдруг оказались длинные уши, быстрые лапы, голодный при отсутствии морковки желудок. Как уж он умудрился далее воспользоваться Посредником - история умалчивает. Но известно, что следующим был дог, прогуливающийся в лесополосе вместе со своей хозяйкой. Дог пошёл на зайца, заяц довёл пса до Посредника, сдулал кульбит над...
Дог упал почти замертво, но тут же поднялся, отряхнулся и подозвал хозяйку.
И понеслось.
Вскоре маленький земной городок был охвачен пришельцами.
Пришельцы действовали грамотно, практически по Ленину, в каждого встречного-поперечного личности запускать не торопились, а первым делом захватывали милицию, вокзал, автобусную станцию, почту и телеграф.
Им полдня хватило на эту работу - и городок оказался отрезанным от цивилизации.
Автобусы не ходят, автомобили не выпускает пост ГАИ, почта и телеграф передают то, что сочтут нужным.
Зачем нужен был маленький городок? Что там такого важного присутствовало, кроме пыли, лесополос и каких-то элеваторов или же маленьких заводиков?
Телескоп!
Телескоп как наводчик для звездолёта - и для приземления, конечно. А уж потом кто бы остановил проникновение? Кто бы смог распознать пришельцев среди прочих, пока ещё обычных людей?
Пришельцы сохраняли память реципиента, видите ли - а вместе с этим все привычки и стиль жизни.
Даже чувство юмора и твёрдость характера сохранялась. Оттого и избирательным было помещение залётных личностей в человеческие тела.
Чем выше пост, чин, интеллект и гражданская значимость землянина - тем более высоким был гость залётный к его душе.
Ранг и чин залётных - количество углов и номер.
Ясно что Девятиугольник стоит гораздо ниже в иерархии, нежели Квадрат. А Треугольник Двести будет подчинённым у такого же Треугольника, но с нумером Первым.
А самые серьёзные и важные шишки - Линии и Точки.
Очень удобно, кстати. Давно забыты прежние свои пришельческие имена - да и были ли они? - и не надо привыкать, перестраиваясь из какого-то Крржчпыха из Магелланового облака на дядю Васю из Цурюпинска.
А геометрия - она везде присутствует.
Даже в Магеллановом облаке.
- Какой у вас вид на самом деле?
Он сказал:
- Тебе будет непонятно. Нет "на самом деле".
Я пожал плечами и спросил:
- Как вас зовут?
- Квадрат сто три. Такие имена у Десантников. "Квадрат" - я Десантник
четвертого разряда. "Сто три" - мой номер в разряде. Квадрат сто три.
- А настоящего имени у вас нет?
- Мы служим Пути. Наша работа - готовить плацдарм для больших кораблей.
Они приходят - мы уходим. Пятьсот - семьсот тел, которые мы временно
занимаем, освобождаются, и их берут переселенцы. Мы уходим дальше,
высаживаемся на другой планете, с иными языками, на которых нельзя
произнести имени, свойственного предыдущей планете...
- Погодите, - сказал я. - У вас что, нет своего языка? Есть? А как вас
звать на вашем языке?
- Квадрат сто три. Объясняю тебе: я - Десантник. Мы не носим настоящих
имен.
- Погодите... На своей планете тоже?
Он хрипло рассмеялся.
- Когда наступит ночь, посмотри вверх. Выбери любую звезду и скажи нам:
"Это ваше солнце!" Мы ответим: "Может быть".
Я почему-то кивнул, хотя и не понял его слов. Потом все-таки
переспросил, почему любая звезда может оказаться их солнцем.
- Мы не знаем, откуда начался Путь, - ответил он.
- Не знаете? Как это может быть?
- Космос огромен. Путь начался, когда звезды еще были иными. Путь велит
нам смотреть вперед.
Геометрически обозначенные пришельцы внедрялись в людей непосредственно посредством Посредника.
(тавтологическая непосредственность опосредствовано сознательна - прим.авт.)
Дёрг за ниточку - и бывший дядя Вася хватался двумя руками за сердце и начинал медленно валиться на траву.
Окружающие спокойно наблюдали.
Потом упавший поднимался, отряхивался деловито и произносил:
- Здесь красивая местность.
Такой пароль придумали пришельцы.
... Тьфу!
Не пришельцы!
Какие пришельцы, что это я совсем...
Александр Мирер придумал, фантастический писатель, в "Главном полдне" своём.
И так он ловко всё придумал и подал, что я, закрыв книгу, долго сидела в задумчивости.
И даже потрясении.
Тогда мне было лет двенадцать. Столько, сколько имелось в наличии у миреровских героев, чьим главным полднем стали события в маленьком городке под телескопом.
Я книгу дочитала, сидя за пианино - помню. Я тогда читала, сидя за открытым пианино, чтобы как только мама входит - я Бах! - по клавишам, и будто музицирую. Будто этюды разбираю. А под этюдами на пюпитре книга.
Пюпитр большой был и широкий. Я специально ставила его на пианино. Маме говорила, что он облегчает видение нот.
Он облегчал. Ещё как облегчал! На него помещались сразу три книги - большая с любимыми пьесами, чтобы я могла время от времени поигрывать, белый шум создавая. Далее - тонкая и высокая с ненавистными этюдами, а под этими нотными - маленький "Главный полдень".
Ну, мама делала вид, что мне верит.
На самом деле она же мне "Полдень" и подсунула. Мама всегда мне подсовывала интересные книги.
Вот что я не успела спросить у мамы - предполагала ли она, в какую длинную игру выльется миреровский "Главный полдень"?
Я покосилась в окно, прислушалась, как мама во дворе разговаривает с соседкой.
Представила я, что соседка на самом деле уже пришелец. Человек с внедрённым в его голову Десантником - так называли себя пришельцы.
А что? Похоже. Соседка вредная была, и смеялась резко и громко, как Десантники смеялись в "Полдне".
А если она сейчас поднесёт к маме Малый Посредник и дёрнет за ниточку? - ужаснулась я.
Мама станет тоже Десантником, и перестанет замечать меня и брата. Совсем прекратит быть мамой, а начнёт готовить плацдарм для захвата Земли инопланетным разумом.
Ужас просто. Я не могла играть этюды в этот момент. И решила перечитать - для успокоения - страницы, когда Десантники, напуганные страшной эйч-бамб, которую им обещало пожаловать правительство, удирают.
Мне очень нравились эти страницы. Там была паника и крики. С одной стороны. Где людей, освобождённых от личностей инопланетных, отволакивали в сторону и бросали лицом к земле.
А с другой стороны там стояли спокойные очереди таких же людей, но ещё под влиянием пришельцев. Очередь быстро двигалась, люди снова хватались за сердце, падали - но уже не вставали спокойно и "Тут красивая местность" не говорили. А растерянно оглядывались по сторонам, не понимая, что это было с ними утром - и где они вдруг оказались вечером?
Всё, случившееся в "Полдне" произошло ведь за один день. Утром прилетели - вечером улетели.
И ещё - люди не помнили, что они делали после подсадки к ним в головы личностей пришельцев. Торопился ты утром на работу или на рынок - и вдруг уже вечер, и волокут тебя куда-то, швыряют на землю. Обидно, конечно. Оттого и шум был с паникой.
А ещё - витала в воздухе сладкая в своей жути неопределённость...
Хлопнула дверь, я быстро швырнула сверху "Полдня" этюды Черни - и ударила по клавишам. Вошёл брат, не мама, и только он раскрыл рот, чтобы язвительно предложить мне продолжать читать (как будто сам так не читал, установив пюпитр перед баяном), как я брякнула:
- Здесь красивая местность!
Брат рот закрыл и удивился.
Потом бесцеремонно залез под Черни и вытащил "Полдень".
Брат читал быстро. Через час я вошла к нему в комнату, он поднял голову, оторвавшись от страниц, мигнул затуманенными глазами и произнёс:
- Здесь красивая местность!
Так началась игра.
Мы были в ней почему-то пришельцами. Мы дрались за право называться Треугольником и высшим оскорблением звучало:
- Ты... Девятиугольник Двести восемьдесят один!
Двое других братьев, и мои подруги - все мы были Квадратами, как минимум.
Старший брат всё претендовал на звание Линии - мы брата старшего уважали, но не настолько же! Эк он замахнулся! Но позволяли быть его Углом.
Первым. На меньшее он не соглашался.
Мы были почему-то пришельцами, хотя настоящие герои книги - они же были человеческими мальчишками. Такими как мы - просто очень наблюдательными. И ещё они умели стрелять. Именно это умение помогло им разрушить антенну телескопа.
Тут дело вот в чём - пришельцам оказалась непруха на Земле. Совершенно неожиданно выяснилось, что в детей и подростков просто невозможно подсадить личность Десантника.
Подносят к мальчишке Посредник, дёргают за ниточку - а ничего!
Ну, станет плохо пацану, ну, упадёт он в обморок, потом придёт в себя, и снова он человеческий мальчишка.
Потом вообще эти сообразительные пацаны научились извлекать из людей личности Десантников, когда украли один из Посредников.
Так планету и спасли...
Герои...
Но мы были Квадратами, Треугольниками, и даже Углами, и здоровались друг с другом так:
- Здесь красивая местность...
и от сладкого ужаса замирали наши сердца.
Сейчас я понимаю, что ужаса могло не быть. Не было в книге ужаса. Откуда ужас?
Абсолютная забота пришельцев о бренных оболочках. Гуманность и ещё раз гуманность!
Лекарство от рака, новые технологии. Забыты войны. Можно и даже нужно размножаться - гормоны-то никто не отменял!
И - процветание...
Прекрасной стала бы Земля.
Вот только людей на ней бы не осталось. Не стало бы Алёшки и Стёпки, любимца городка Феди-гитариста, учителя по стрельбе Сурена не стало бы, а были бы все - сплошная геометрия.
Квадраты.
Углы.
Девятиугольники.
... давно умерла мама, а я так и не успела спросить - знала ли она, в какую длинную игру выльется тот "Главный полдень", который она когда-то мне подсунула.
чтобы я читала его, поставив на пюпитр.
Так много лет промчалось от того пюпитра - протекло, пролетело, проскакало, прошумело деревьями за окном автомобиля, птицами, пересекающими мою трассу, проложенную на этой местности...
... и нет давно сладкого детского ужаса, всплывающего при осознании - дядя Вася - Квадрат Сто Семь? Учитель любимый - Угол Двести? Мама?..
... но осталась чёткая уверенность, выросшая из давней миреровской недосказанности.
Пришельцы улетали, да. Но они собирались оставить резидентов.
Они не могли их не оставить в этой местности. Слишком редки такие планеты, считали пришельцы. И, кроме миллиардов людей, здесь существует ещё масса живых. Пусть зайцы, червяки и птицы - пусть, лишь бы живые. Потому что если томишься ты в отсеках звездолёта годами и тысячелетиями, тебе становится уже всё равно - кем ты выйдешь наружу, для новой своей, очередной бесконечной жизни.
Всё дальше уплывает пюпитр, стоящий на пианино. И я уже с трудом вспоминаю мамин голос. Я даже разучилась играть на пианино. И книги для чтения не подсовываю своим детям, этот этап уже тоже далеко. Да что там - даже дорога, увозящая меня от того события, которое считала я главным полднем своей жизни - она уже тоже уплыла и растворилась в переполненной событиями и полднями жизни моей.
Но я всё думаю о резидентах. Они остались и живут здесь. Они изображают своих реципиентов - память, привычки и гражданский статус сохранены ведь.
Резиденты учатся, женятся, строят карьеру - и всю короткую человеческую жизнь ждут они сигнала.
Они не поднимают головы к небу - прекрасно знают резиденты, что не увидят хорошо замаскированный корабль, который должен когда-нибудь вернуться. Он не может не вернуться, знают они. Чем дольше живут они на этой планете - тем более уверены они, что лучше этой планеты нет.
И если вдруг когда-нибудь в разговоре, услышит резидент от незнакомого, или давно знакомого собеседника:
- Здесь красивая местность! - возможно, он не сможет даже сразу ответить.
А сначала он заплачет. От понимания, что дождался - а может, от осознания того, что всё. Пора улетать.
Путь зовёт.
Но человечность заразна. И если ты долго проживёшь в теле землянина, на местности этой Земли - научишься ты плакать, и смеяться научишься. И даже, возможно, сумеешь полюбить...
Далеко уплыл пюпитр, давно я не считаю главные полдни. Я знаю, что главный полдень моей жизни впереди. Он случится в дороге, знаю я. И это будет последняя дорога моей жизни, уносящая меня от Земли в Путь. Путь велит нам смотреть вперёд, но разве сможем мы не оглянуться? Мы, жившие здесь?
И сможем ли не заплакать?
Не улыбнуться, вспомнив пюпитр, деревья в арке над дорогой, села и даже комбайнёров стремительные домкраты - и птицу, тяжело и низко, пересекающую трассу...
Не сможем.
Потому что здесь действительно красивая местность.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2010-07-30 06:58 am (UTC)Разгром администрации московского пригорода
Это не песенки на Майдане..Это уже наполовину нипадеци
no subject
Date: 2010-07-30 07:03 am (UTC)(я в дороге, и вообще только вылезла из болезни - впервые за несколько дней попала в интернет)
no subject
Date: 2010-07-30 07:18 am (UTC)Ситуация в целом сходная с вашим Харьковым и парком Горького
no subject
Date: 2010-07-30 07:10 am (UTC)Аргумент - слишком большое время прошло между тем как провокаторы начали савое безобразие и вызовом милиции. Как будто хотели, чтобы все успели заснять.
И камера оказалась как-то очень удобно и быстро в нужном месте.
no subject
Date: 2010-07-30 07:18 am (UTC)Могли бы и в Москве провокаций утроить на маршах несогласных - ан нет, там почему то у них кишка тонка
no subject
Date: 2010-07-30 07:02 am (UTC)no subject
Date: 2010-07-30 07:04 am (UTC):)))
no subject
Date: 2010-07-30 07:19 am (UTC)no subject
Date: 2010-07-30 07:39 am (UTC)Ну...
Я умею плакать.
no subject
Date: 2010-07-31 04:20 pm (UTC)no subject
Date: 2010-07-30 07:14 am (UTC)А пишете - да.
И это, возите с собой аптечку, ладно?
no subject
Date: 2010-07-30 07:41 am (UTC)Аптечка чем бы помогла? Это странная инфекция, из поезда скорей всего. Сошла с подножки я уже заболевающей. Очень высокая температура и отказ суставов и позвоночника.
Три дня - и всё. В всмысле, выздоровела. Ну, так... Уже хожу.
no subject
Date: 2010-07-30 08:13 am (UTC)Ну не знаю, жаропонижающее, общеукрепляющее таскать с собой полезно. Для вдруг.
no subject
Date: 2010-07-30 07:19 am (UTC)no subject
Date: 2010-07-30 07:41 am (UTC)no subject
Date: 2010-07-30 09:07 am (UTC)no subject
Date: 2010-07-30 08:08 am (UTC)no subject
Date: 2010-08-02 02:18 pm (UTC)Я снова вернулась.
Трудно писать в жж, летая из поезда в поезд.
no subject
Date: 2010-08-02 02:20 pm (UTC)no subject
Date: 2010-07-31 06:38 am (UTC)no subject
Date: 2010-08-02 02:20 pm (UTC)no subject
Date: 2010-08-01 06:53 pm (UTC)Наступного разу піарь Пітера Блада!
no subject
Date: 2010-08-02 02:21 pm (UTC)Тут красива місцевість, брате!
no subject
Date: 2011-02-02 09:46 am (UTC)как раз недавно перечитала снова
все еще актуальна
спасибо
no subject
Date: 2011-02-02 09:48 am (UTC):)))
no subject
Date: 2011-02-02 09:50 am (UTC)