Завтра вечером - свечи в окнах.
Это красиво.
И это страшно.
Это страшно красиво - ехать по городу, и видеть свечи в окнах.
В первый раз ставить свечу трудно, как всё, что в первый раз - но иначе никак.
Для тех, кто понимает и помнит.
... они не понимают.
И это хорошо. Мне радостно, что в них нет этого. Им не рассказывали это в детстве обязательной страшной сказкой на ночь.
За их плечами нет этого бесконечного кладбища - дядьев, тёть, бабушек и дедушек - у которых не получилось стать дядьями и тётями, бабушками и дедушками.
Им не дали пожить.
У каждого есть за плечами кладбище своего рода - но такое массовое, наверное, есть только у евреев.
евреи тоже ставят свечи в окнах, я слышала...
Это для своих.
Чтобы не заблудились, пришли к своим, давно уже ставшим старыми по сравнению с теми неслучившимися тётями и дядьями, которые умерли детьми однажды. Когда смерть была хозяйкой в доме, за порогом, на улице, за селом, за городом...
... мы понимаем.
Они не поймут.
И это, наверное, хорошо. Им легче жить.
Нам труднее. На наших плечах тяжесть миллионов жизней, которые не случились.
Когда они в очередной раз начнут кричать, что у них было то же самое - спросите их о дне, когда зажигают свечи.
О единственном дне, когда свои мёртвые идут к своим живым.
Потому что там, где были миллионы наглых, быстрых и массовых смертей СВОИХ - там обязательно будут свечи в окнах.
В один день в году.
И это логично.
Это обязательная часть похожих, в принципе, человеческих культурных традиций - свет в окне есть сигнал своим.
Не заблудись.
Мы здесь, мы помним.
Где свечи тех, кто кричит о своих миллионах умерших нагло, массово и ни за что? - их нет.
Наши свечи - в окнах.
Наша память - в огнях свечей.
Их память где? - её нет. А так не бывает, чтобы массовые смерти были, а памяти не сохранилось.
Значит, и не было такого - быстро, нагло, массово, и ни за что.
Как им объяснять? - только наглядно. Иначе понять невозможно.
Но наглядно - жестоко. Поголодай недели две, тогда поймёшь.
Неееет... Не поймёшь. Не всё так просто, погоди.
Чтобы понять до конца - надо поголодать с детьми совместно, со своими кровными детьми, с грудными опять же.
Со стариками.
С беременной женой.
Как желать людям этой наглядности?
Нельзя желать такое, даже для понимания.
Поэтому я рада, что они не понимают.
Не дай Бог вам такого - непонимающие.
Не дай Бог...
На большой перемене Сапожников завтрак достал - два куска булки, а внутри яичница, белые лохмотья. Шишкин сказал:
- Ну-ка дай.
- На, - сказал Сапожников и отдал завтрак. Ну, все сразу поняли - телок. Шишкин откусил, пожевал и сказал:
- Без масла сухо.
И через весь класс шарах бутерброд, об стенку возле классной доски. Все смотрят. Сапожников пошел за бутербродом, нагнулся, а ему пенделя. Но он все же на ногах устоял, бутерброд поднял, яичницу, обкусанную шишкинскими зубами, двумя пальцами взял, в фанерный ящик - урну выкинул, а, хлеб сложил и к Шишкину вернулся.
- Попроси, прощенья, - сказал Сапожников.
Все смотрят.
- Я? - спросил Шишкин.
- Ты.
Шишкин ему еще пенделя. Учитель в класс входит:
- В чем дело? Все по местам.
( Read more... )